Muhammad Yasser Jafari
Мухаммед Яссер Джафари

Яссер горбит спину, сцепляет пальцы в замок и покачивает левой ногой в зашнурованном вокруг щиколотки кеде. Яссер редко моргает и по возможности избегает смотреть в глаза. У Яссера отсутствующее лицо и беспокойные руки.
«Какие авторы оказали на вас влияние?»
Яссер дёргает подбородком и монотонно бубнит, будто зачитывая с листа список погибших при кораблекрушении: Ганс Гигер. Дзюндзи Ито. Кэнтаро Миура. Фрэнк Герберт. Говард Лавкрафт.
«Какое последнее произведение вас впечатлило?»
Книга. «Я не боюсь», Боб Дуглас.
«Кто вас вдохновляет?»
Моя дочь.
«Как вы пришли к тому, что решили стать художником?»
Самый распространённый вопрос. Самый глупый и самый сложный одновременно.
(«Как вы дошли до жизни такой?»)
Яссер усмехается и пожимает плечами. Не знаю. Просто... Так вышло. Я, знаете ли, всегда любил рисовать.
«И всё же...»
И всё же.
Как Яссер Джафари дошёл до жизни такой?
Как он вышел из портовых доков маленького городка в Орегоне, удушающей стабильности правоверной мусульманской семьи, пропавших заплесневелой сыростью узких камер окружных тюрем и оказался здесь?
Яссер неопределённо дёргает плечом и говорит: я...
Давайте какой-нибудь другой вопрос?
Яссеру тридцать девять. У Яссера есть дом в Портленде, Орегон, сотни проданных картин, тысячи картин, ещё не успевших родиться, его имя в титрах легендарной в самых широких кругах космооперы и нескольких фильмов ужасов, личная библиотека и счёт с накоплениями на колледж Лейлы. У Яссера есть Лейла, ей семнадцать - Лейла приходит домой, вышагивая по струнке по подъездной дорожке, и с честными стеклянными глазами утверждает, что не пила, пап, ты чего, вставляет кольцо с шариком в крыло носа, красит пряди волос в голубой и таскает у него из пачки сигареты, думая, что он не заметит. Лейле семнадцать, и она идеальна, давайте лучше поговорим о Лейле? Нет? Ну и ладно.
Яссеру тридцать девять - на двадцать два года больше, чем Лейле, на двадцать три года больше, чем его последнему тюремному заключению. Яссеру тридцать девять, и он любит рисовать.
Тебе стоит больше говорить о себе, Яссер, твердит Хелен Данн, агент. Люди не покупают картины, люди покупают истории.
О чём ты думал, когда работал над «Сном»?
Яссер улыбается, но криво и как-то вполсилы. Яссер говорит так, как чертит углём по бумаге - чёрточка к чёрточке, быстро, но без суетливости.
Я думал о корпорациях и том, как они поглощают Америку. О том, что сон разума порождает чудовищ, знаешь, как у Гойи. О том, что темнота порождает темноту, предложение порождает спрос, спрос порождает жадность, а рождение порождает смерть. Думаешь, мои мысли помогут продать эту картину?
Если бы деньги не были частью уравнения, Яссер не продал бы ни одной картины. Он бы сидел целый день на берегу и наблюдал за рыбаками, закидывающими удочки в розовеющий горизонт, смотрел поверх горизонта на то, как чернеет и мерцает звёздами небо. Может быть, иногда ходил прогуляться по лесу. Но не продавал.
Если бы деньги не были частью уравнения, никто никогда не задавал бы Яссеру вопросы «как» и «почему».
Люди покупают истории, говорит Хелен. Человек сентиментален. У Яссера нет оснований Хелен не верить, но оснований её утешить у него тоже нет.
Существуют истории, которые необходимо услышать. Существуют истории, которые необходимо рассказать. История Яссера не из таких.
Она начинается позже его рождения и первых беспечных лет жизни, которые, к сожалению или к счастью, никто не запоминает. Она начинается раньше, чем Яссер начинает давать имена деревьям на подъездной дорожке и вдоль улицы, на которой стоит его родной дом, потому что ему чудовищно одиноко. Может быть, она начинается в тот день, когда отец впервые его избивает и запирает в подвале, когда находит рисунки («Какой харам, астагфируЛлах!»). Может быть, в тот день, когда отец ломает ему пальцы. Может быть, в тот день, когда дядя сажает Яссера на колени и говорит, что убьёт его, если он кому-нибудь расскажет.
«Такое может нарисовать только шизик», - пишет кто-то в комментариях на анонимном форуме.
Яссер разводит руками. Дело, конечно, не в этом. Это изрядное упрощение - говорить о связи искусства с психическими расстройствами. Это изрядное упрощение - говорить о связи художника с его тяжёлым детством.
Когда Яссер рисует, он говорит о своих страхах. Яссер боится поглощающих Америку корпораций, сна разума, который порождает чудовищ, темноты, которая порождает темноту, жадности и смерти. Яссер не боится своего отца (он уже мёртв), матери (она ещё жива), не боится своего дяди. Не боится тюрьмы и религиозного фанатизма. Всё это - прошлое. Яссер боится того, что грядёт.
Яссер рисует стимпанковую антиутопию, декорации к космоопере, инопланетное вторжение, чудовищ «Некромикона», тела из металла и кровь из селитры, ржавеющие звездолёты и апокалипсис. Рисовать людей он не любит.
Яссеру тридцать девять - на двадцать три года больше, чем его последнему тюремному заключению. Бедная фактура, пожухшая трава, пустые лица, кривые татуировки на плечах сокамерников - воспоминания становятся нечёткими, превращаясь в полузабытые сны. В пятнадцать он бьёт головой о кафель коренастого старшеклассника, не останавливаясь даже после первой крови. В девятнадцать попадается на краже. Тюремный психиатр вносит в его дело клептоманию. Никто не верит в то, что он остановится, но Яссер останавливается. До поры до времени.
Потом был его брак. Им с Фаридой не стоило жениться так рано, им не стоило заводить ребёнка так быстро, им не стоило... Им не стоило. Яссеру на девятнадцать лет больше, чем было в тот день, когда он попытался исправить все последствия того, что ему делать не стоило, заперся в гараже

Связь: Надир и его позитивные, положительные и оптимистичные истории.

«Какие авторы оказали на вас влияние?»
Яссер дёргает подбородком и монотонно бубнит, будто зачитывая с листа список погибших при кораблекрушении: Ганс Гигер. Дзюндзи Ито. Кэнтаро Миура. Фрэнк Герберт. Говард Лавкрафт.
«Какое последнее произведение вас впечатлило?»
Книга. «Я не боюсь», Боб Дуглас.
«Кто вас вдохновляет?»
Моя дочь.
«Как вы пришли к тому, что решили стать художником?»
Самый распространённый вопрос. Самый глупый и самый сложный одновременно. («Как вы дошли до жизни такой?»)
Яссер усмехается и пожимает плечами. Не знаю. Просто... Так вышло. Я, знаете ли, всегда любил рисовать.
У Яссера беспокойные руки и отсутствующий, неживой взгляд. У Яссера есть дом в Портленде, Орегон, сотни проданных картин, тысячи картин, ещё не успевших родиться, его имя в титрах эпической космооперы и нескольких фильмов ужасов, личная библиотека и счёт с накоплениями Лейле на колледж. Яссер всегда любил рисовать.
Тебе стоит больше говорить о себе, Яссер, твердит Хелен Данн, агент. Люди не покупают картины, люди покупают истории.
О чём ты думал, когда работал над «Сном»?
Яссер улыбается, криво и как-то вполсилы. Яссер говорит так, как чертят углём по бумаге — чёрточка к чёрточке, быстро, но без суетливости.
Я думал о корпорациях и том, как они поглощают Америку. О том, что сон разума порождает чудовищ. О том, что темнота порождает темноту, предложение порождает спрос, спрос порождает жадность, а рождение порождает смерть. Думаешь, мои мысли помогут продать эту картину?
Люди покупают истории, говорит Хелен. Человек сентиментален. У Яссера нет оснований Хелен не верить, но оснований её утешить у него тоже нет.
Существуют истории, которые необходимо услышать. Существуют истории, которые необходимо рассказать. История Яссера не из таких.
Она начинается позже его рождения и первых беспечных лет жизни, которые, к сожалению или к счастью, никто не запоминает. Она начинается раньше, чем Яссер начинает давать имена деревьям на подъездной дорожке и вдоль улицы, на которой стоит его родной дом. Может быть, она начинается в тот день, когда отец впервые его избивает и запирает в подвале, когда находит рисунки («Какой харам, астагфируЛлах!»). Может быть, в тот день, когда отец ломает ему пальцы.
Может быть, в тот день, когда дядя сажает Яссера на колени и говорит, что убьёт его, если он кому-нибудь расскажет.
«Такое может нарисовать только шизик», — пишет кто-то в комментариях на анонимном форуме.
Яссер разводит руками. Дело, конечно, не в этом. Это изрядное упрощение — говорить о связи искусства с психическими расстройствами. Это изрядное упрощение — говорить о связи художника с его тяжёлым детством.
Когда Яссер рисует, он говорит о своих страхах. Яссер боится поглощающих Америку корпораций, сна разума, который порождает чудовищ, темноты, которая порождает темноту, жадности и смерти. Яссер не боится своего отца (он уже мёртв), матери (она ещё жива), не боится своего дяди (чтоб он сдох). Не боится тюрьмы и религиозного фанатизма. Всё это — прошлое. Яссер боится того, что грядёт.
Яссер рисует стимпанковую антиутопию, инопланетное вторжение, чудовищ «Некромикона», тела из металла и кровь из селитры, ржавеющие звездолёты и апокалипсис. Рисовать людей он не любит.

Whitney Bethany Templeton
Уитни Бетани Тэмплтон

Уитни проезжает вместе с мамой мимо бутиков на Мэдисон Авеню, когда огни ночной иллюминации, фары машин и горящие неоном вывески сливаются в одно смазанное пятно, утыкается носом в боковое окно, рисует на запотевшем стекле сердечко. В машине играет беззубый R'n'B откуда-то из начала нулевых, мама подпевает вполголоса, поправляя и без того идеальный макияж, а потом оглядывается по сторонам и просит водителя остановиться у первого поворота.
В бутиках на Мэдисон Авеню маму Уитни знают все, и это кажется Уитни одним из ключевых доказательств общемировой бессмысленности - если бы она захотела, она бы могла одеть себя, мужа и дочь, не потратив ни пенни. Однажды Уитни не выдерживает и говорит об этом вслух, но мама только смеётся и пожимает плечами - что-то в этой жизни, говорит она, должно быть просто для удовольствия. Мало что доставляет ей так много удовольствия, как сорить деньгами без особых на то причин.

Габриэль Тэмплтон, в девичестве Райт - женщина-праздник, женщина-фейерверк, женщина-ураган. Габриэль много говорит, громко смеётся, слишком сильно душится и не носит туфли с каблуком меньше пяти дюймов. Габриэль устраивает радикальную перестановку в доме раз в два года, меняет гардероб раз в год (причёску - раз в месяц) и считает совершенно нормальным потратить тысячу долларов на бутылку шампанского, чтобы выпить один бокал. Габриэль срывает Уитни с занятий посреди недели, чтобы совершенно спонтанно отправиться на Багамы, потому что где-то вычитывает, что там сейчас лучший сезон для занятий сёрфингом (и, разумеется, не занимается сёрфингом, с чего ты это вообще взяла Уитни, ты же знаешь, я терпеть не могу активные виды спорта). У Габриэль всегда найдётся сомнительной поучительности, но несомненной увлекательности история на все случаи жизни. У Габриэль тысяча друзей, ещё больше знакомых и, конечно же, множество заклятых врагов, в основном из числа бывших одноклассниц (отсоси, Летиша, ну и где теперь ты, а где я?). Платья от Габриэль Тэмплтон лучше пресловутых рукопожатий связывают красной нитью весь Голливуд.

Реджинальд Тэмплтон - совсем другое дело. Реджинальд холодный, немногословный и строгий. Реджинальд одевается серо и скучно, почти скромно - он из тех мужчин, занудный смокинг которых долго песочат после окончания вечеринки, но они всё равно надевают такой же в следующий раз. Реджинальд не переносит пустого хвастовства, постоянно твердит, что всего в жизни нужно добиваться только упорным трудом, деньги сами себя не заработают и уж тем более не удержат, а лень - злокачественная опухоль американского общества. В свободное время, которого у него почти нет, Реджинальд посещает благотворительные приёмы и смотрит баскетбольные матчи (да, есть за ним один грех). Реджинальд редко балует жену и никогда не балует дочь, повторяя, что не собирается вырастить изнеженную девицу, не знающую цены вещам. Реджинальд верит в то, что в их кругах не дружат, а заводят деловые знакомства, и учит тому же Уитни, как бы сильно ни пыталась сопротивляться такому воспитанию Габриэль.

В мире не существует людей, похожих меньше, чем Габриэль Райт и Реджинальд Тэмплтон, но каким-то образом они оказываются вместе, а потом становятся её родителями. Как-то Уитни шутит, что не знает, какие из генов унаследовать хуже, но в ответ на неё смотрят, как на последнюю идиотку, не понимая юмора - в твоей жизни всё идеально, о чём ты вообще говоришь?
Проблемы богатых детишек.
Уитни, в общем-то, не может с этим спорить - в её жизни всё действительно складывается просто волшебно. Она растёт в прекрасной квартире в самом сердце Бруклин-Хайтс, ездит на каникулы в экзотические страны и временами ужинает со знаменитостями, которых мама, кажется, собирает себе в коллекцию. Она занимается с лучшими репетиторами и не мучается от одиночества со сменяющими друг друга нянями, потому что нянь Габриэль ненавидит и утверждает, что способна воспитать своего ребёнка сама. В школу её отвозит личный водитель - отец долго протестует против этого решения (что дальше? личный самолёт?), но мама непреклонна, потому что представить себе не может, чтобы её девочка ездила вместе со всеми на автобусе. Школа, в которую она ездит, правда, самая обычная - отец уверен, что Уитни никогда не станет человеком среди балованных раздолбаев, ходящих в частные гимназии, поэтому отправляет её туда же, где когда-то учился сам. Директор заискивает перед ним, но Реджинальд Тэмплтон этого, кажется, не замечает. На его деньги ремонтируют спортивный зал, закупают современное оборудование и перестраивают школьную библиотеку.
Отец называет это выгодным вложением и возвращением долга месту, которое его воспитало. Уитни оглядывается по сторонам и прикрывает глаза - всё вокруг становится похоже на тот мир, что окружает её дома, но внутренности всё те же. Одноклассники и одноклассницы занимаются с ней на одних компьютерах (макбуках, разумеется), ходят с ней в один отремонтированный спортивный зал, но на этом их сходства заканчиваются.

Связь: Средство, по которому с тобой действительно можно связаться (можно под хайдом). Обещаем не писать пьяными и по пустякам. Если это твинк, просто укажи здесь основного персонажа, это сильно упростит коммуникацию с АМС.

Miguel Luis Ignacio Salazar Mendoza
Мигель Луис Игнасио Салазар Мендоза

Место для биографии и характера персонажа. Можно вместе, можно раздельно, можно по пунктам — любое творчество хорошо, лишь бы не в стихах.

Связь: Средство, по которому с тобой действительно можно связаться (можно под хайдом). Обещаем не писать пьяными и по пустякам. Если это твинк, просто укажи здесь основного персонажа, это сильно упростит коммуникацию с АМС.

Heath Austin Falconer
Хит Остин Фальконер

Если бы не музыка, Хит бы уже спился.
В хорошие дни отец был по-своему ласков, делясь шматами той грубой, в чём-то почти болезненной любви, на которую способны только потомственные алкоголики. В плохие дни он вспоминал о безродной мексиканской шлюхе, которая была Хиту матерью и бежала через залив Каско, лишь бы не делить с ними свою дальнейшую судьбу, и эти воспоминания были болезненными. В их доме всегда были собаки, холод и слякоть. В их доме всегда был спирт. Хит бежал из этого дома в шестнадцать и вернулся только в двадцать семь - на похороны.
Берега крупнейшего города любимого штата Стивена Кинга заливают воды Каско, Стивен Фальконер заливает отравленной водой глотку, у Хита Фальконера нет перспектив, нет планов на будущее, нет самого будущего, пока он не собирает вокруг себя четырёх таких же неудачников, обиженных родителями, судьбой, репутацией своей семьи, репутацией штата Мэн. Хит назвал бы это знаком свыше, если бы верил в знаки. Хит верит только в удачу - было бы странно, если бы не поверил. Если бы не удача, природная вязкая безвольность, свойственная только детям потомственных алкоголиков, давно утянула бы его на дно.
Удача следует за ним по пятам, когда он только начинает музыкальную карьеру. Хиту постоянно везёт - ему везёт, когда он находит своих людей, везёт, когда он решает выйти с ними на сцену, везёт, когда они решают перебраться из Портленда в Нью-Йорк. Божественное провидение, слепое и рандомное, благоволит ему, когда он пишет тексты. Критика первого альбома «Долорес Клейборн» суховата, но в целом одобрительна. Второй альбом становится главным событием музыкального сезона.
Все знают Хита как автора «Resurgam», самой привязчивой песни лета 2015 года по версии «MTV Video Music Awards». Все знают Хита как фронтмена и вокалиста группы, объездившей все фестивали следующих двух лет, называние которой вяжет язык каждого уважающего себя диджея сколько-нибудь крупной радиостанции. Все знают Хита как того самого парня с плаката, украшающего стену комнаты каждого третьего подростка в каждом третьем доме всех пятидесяти штатов Америки. Все знают Хита как шамана сцены, гипнотизирующего взглядом и голосом - у «Долорес Клейборн» отличные студийные записи, но фанаты всё же предпочитают слушать их вживую. Все знают Хита как замкнутого одиночку, ненавидящего интервью - в записи на ютубе он смущённо смеётся и качает головой, длинные волосы падают на лицо и закрывают очень тёмные, почти чёрные глаза. Голос спотыкается, будто непредназначенный ни для чего, кроме пения, но улыбка не врёт - улыбка у него лениво-самоуверенная, выдающая человека, который знает, чего хочет. И знает, как этого добиться.
Летом 2015 года «Resurgam» признают самой привязчивой песней сезона, название «Долорес Клейборн» вяжет язык каждого уважающего себя диджея сколько-нибудь крупной радиостанции, и когда-то тогда всё начинает разваливаться. Кружащий голову успех, удивительная и такая редкая удача застилает взгляд, не даёт ясно увидеть и понять - что дальше? Почивать на лаврах, получая отчисления за использования единственной песни в фильмах, сериалах, рекламе, заняв не самое почётное, но удобное кресло группы имени одного хита? Менять формат, искать новые источники вдохновения, мотаться от идеи к идее в поисках того самого? Природная вязкая безвольность, отличительная черта единственного ребёнка потомственного алкоголика, опутывает Хита клейкими щупальцами, когда он едет вместе с группой записываться в Гонолулу, но вместо новых песен привозит оттуда Элси.
У Элси выкрашенные в красный волосы, резкая линия рта и язык без костей при общей трогательной хрупкости, которая пробуждает в мужчинах желание стать для неё рыцарем или палачом. У Элси успешная карьера на Гавайях, безукоризненная репутация и безграничная твердокаменная уверенность в собственной правоте, которую не способно поколебать ничто.
- Только полный идиот может решить начать трахать звукорежиссёра, Хит, - ядовито фыркает Рик, и Хит пожимает плечами.
Все уверены в том, что он женится на Элси по залёту, и это действительно правда, но не совсем. Правда в том, что тёплое плечо Элси кажется ему лучшей альтернативой чёрной ночи, тёмным коридорам, холоду и слякоти, безволию и одиночеству. Поводом построить что-то. Поводом поверить в то, что он может что-то построить.
За следующие пять лет Хит не пишет ни одной стоящей строчки. Всё больше дней, месяцев, световых лет отдаляет их от того дня, когда их альбом становится главным событием музыкального сезона, когда их песню признают абсолютным хитом лета по версии «MTV Video Music Awards», молчание порождает помыслы, сон разума порождает чудовищ - музыкальные критики гадают, что такого особенного готовит «Долорес Клейборн» после стольких лет молчания, фанаты строят конспирологические теории, ноунеймы клепают мемы и язвительные твиты. Они обещают, что новые релизы не заставят себя долго ждать. Они дают концерты, но никогда не играют на них «Resurgam» - в какой-то момент название этой песни начинает звучать как насмешка. Элси на их концерты не ходит.
Пока Элси дробит часы до рассвета в бессонные ночи с Роном, Хит топит самые яркие звёзды в бутылках яблочного виски, с почти отчаянной злостью обещая себе и миру, что никогда не станет тем, кем когда-то стал его отец, но нарушая эти обещания ещё до рассвета. Пропасть между ними превращается в чёрную дыру, засасывающую всё, что было им дорого. Хит просыпается в пустой квартире, последней инвестиции в личное пространство, и надтреснуто смеётся, когда говорит, что не удивится, если Элси вдруг решит подать на развод. Рик смотрит на него неодобрительно. Рик молча пересылает ему в личку Линка ссылки на все заметки «Blaue Enten» о том, с какой ещё девицей видели когда-то великого Хита Фальконера и сколько эта девица стоила.
- Просто волшебно, Хит, - однажды всё-таки не выдерживает он, когда они оказываются в звукозаписывающей студии одни, - тебе не нужна твоя жена, прекрасно, кто я такой, чтобы лезть в твою личную жизнь. Но репутация, выходит, тебе тоже не нужна?
Хит отмахивается - это просто рок-н-ролл, Рик, на дворе двадцать первый век. Всем плевать, с кем я трахаюсь, пока я после этого в состоянии выходить на сцену.
Всем плевать, с кем я трахаюсь, если я всё равно не написал за последние пять лет ни одной стоящей песни.
Хуже не будет.
«Хуже уже не будет», - думает Хит, когда встречает Денниса.

Стивен Фальконер (†) - отец, рыбак и алкоголик.
Элси Фальконер (Лим) - жена, звукорежиссёр.
Рональд «Рон» Фальклонер - сын, дошкольник.

Связь: Элоиз (считайте, что это моё guilty pleasure ><).

Отредактировано The Eye of Providence (2022-01-05 17:52:25)

Henry James Carlile
Генри Джеймс Карлайл

Место для биографии и характера персонажа. Можно вместе, можно раздельно, можно по пунктам — любое творчество хорошо, лишь бы не в стихах.

Связь: это Ральф и его злое альтер-эго.

Clementine Margot LeBlanc
Клементина Марго ЛеБлан

Это можно начать как печальную, но вдохновляющую историю: о расе и инаковости, бедной луизианской семье, из которой слишком рано уходит кормилец, тощей девочке с пушистыми косичками, острыми локтями и белыми пятнами на лице, которые становятся только больше, вере в себя и американской мечте. Но это будет неправдой - вернее, не совсем правдой. Не той правдой, которую ей бы хотелось рассказывать. Её правду можно только петь.
Клементина не любит говорить о своём детстве и больше всего на свете ненавидит свои фотографии из тех времён, но в доме мамы этими фотографиями в рамках завешены все стены. Вот Клементине четыре года, и она задувает четыре оплывших свечи на праздничном торте, на лоб свисает слишком большая для неё пластиковая диадема. Вот Клементине шесть лет, и она позирует у качелей из машинного колеса на заднем дворе. Вот Клементине десять, и она даёт свой первый «концерт» в местной церкви.
(Когда Клементина приезжает к маме в гости, она долго разглядывает потрёпанные снимки и наконец мрачно шутит, что рамки давно пора сменить на траурные. Мама воспринимает это как личное оскорбление, и они ругаются весь вечер.)

Клементина рассказывает скучным, будничным тоном - я начала петь в десять, в воскресной школе. На юге все дети ходят в такие школы, ну, вы знаете. Клементина не любит рассказывать о том, как пела в барах в семь, потому что только в бары её водил отец, когда всё-таки решал принять какое-то участие в жизни дочери. Отец тоже когда-то пел, но это не имеет никакого значения. В его истории нет ничего оригинального и ничего интересного. На свете нет ничего более жалкого, чем человек, у которого когда-то было что-то, а потом не осталось ничего.
Отец всегда просит Клементину врать маме о том, куда они ходят каждую субботу, но однажды она всё-таки говорит правду, и с тех пор никогда его не видит.
Мама любит говорить о том, что сделала всё для того, чтобы Клементина стала тем, кем она стала в итоге. Клементина ненавидит её переубеждать, но знает одно - она начала этот путь на выщербленных барных табуретах. И она чудовищно скучала по отцу. (Может быть, до сих пор немного скучает.)

В первый раз Клементина серьёзно ругается с мамой, когда та показывает журналистам её детские фотографии. Рассказывает им о том, как безутешно Клементина рыдала, когда ей подарили на день рождения зимнюю куртку. О том, как Клементина тёрла руки железной щёткой, пытаясь отскрести то ли белые пятна, то ли свой настоящий цвет.
- В школе мою бедную девочку обзывали пятнистой коровой, - вздыхает мама.
- Меня спрашивали, - говорит Клементина шёпотом, по секрету, когда впервые остаётся у Энди на ночь, - а между ног ты чёрная или белая?
Лафайетт - не Новый Орлеан. Почти семьдесят процентов жителей Лафайетта - белые. Но даже среди двадцати восьми процентов чёрных жителей города не найдёшь таких, какой была Клементина ЛеБлан.
Первые белые пятна появляются, когда уходит отец. Со временем их становится больше. Врачи говорят, что иногда такое проходит само по себе. Известны случаи, когда витилиго бесследно исчезало с поражённых участков кожи. Белые пятна зудят на коже напоминанием и сгорают до волдырей под луизианским солнцем. Но речь, конечно, не о них. Клементину всегда спрашивают только о том, как выглядит её кожа. Но только до тех пор, пока она не начинает петь.

Клементина всегда говорит, что ощущает себя не творцом, а сосудом для музыки. Куском глины, который обточили в свистульку в виде дрозда и вдохнули в неё жизнь. Когда её ослепляют до слёз из глаз свет софитов и вспышки фотокамер, она чувствует себя по-настоящему свободной. Диким духом ветра, завывающим в равнинах и ущельях. Она отдаёт себя всю ради этого момента, а потом уходит со сцены, и в ней не остаётся почти ничего.
Ей кажется, что она сможет зацепиться за реальность, стать более настоящей, если отдаст себя в руки Энди. Энди пишет музыку. Энди сочиняет слова, которые оживут на губах Клементины, обретут форму, обратятся песней. Она не лжёт и даже не лукавит, когда говорит о том, что ей эти песни принадлежат ничуть не меньше. Никто другой не смог бы. Никто другой не посмел бы.

Когда Клементина ругается с матерью в очередной раз, та говорит ей, что воспитывала не эту самовлюблённую суку с холодными глазами. Её девочка была не такой. Её девочка, должно быть, давным-давно умерла, осталась только красивая оболочка, умеющая только петь и тратить.
В пять лет Клементина безутешно рыдает, получив в подарок на день рождения зимнюю куртку. На пятилетие Клементина дарит своей дочери Александре собственного пони, но и этого, оказывается, недостаточно. Ничего никогда не бывает достаточно - всё, что у неё есть, она отдаёт музыке и сцене, а жалкие остатки растаскивают на сувениры, жалуясь на их качество.
Энди называет её эгоистичной тварью, и это звучит так, что лучше бы он её ударил.
Какая разница, из скольких стран мира ты привезёшь сувениры после тура по Европе, если на рисунке «моя семья» твой ребёнок нарисует себя с няней и тебя с микрофоном. Какая разница, сколько денег ты вложишь в новый дом для мамы и сколько дизайнерских сумок ты ей купишь, если всё равно останешься её главным разочарованием. Какая разница, что ты вложишь в песни, которые поёшь, если после развода муж начнёт делить их с тобой, как делит дом на юге Франции, семейные автомобили и трёх собак. Какая разница, сколько любви ты отдашь фанатам, если её всегда будет недостаточно.

После каждой проданной на аукционе исчирканной бумажки с заваленным в средней школе тестом по математике, после каждого украденного махрового полотенца в отеле, после каждой сорванной с шеи безликой толпой золотого католического креста, после каждого сданного с нечестным боем хита Клементине кажется - дальше уже нельзя, больше с неё нечего брать. Каждый раз она ошибается. На концерте в Лос-Анджелесе Клементина поёт «Piece of My Heart» Эрмы Франклин, а потом фотографии её заплаканного лица появляются на страницах газет. После концерта в Сан-Франциско какая-то девушка хватает Клементину за волосы и пытается расцарапать ей лицо.

- Я хотела сделать что-то такое, после чего она точно меня запомнит, - говорит эта девушка, когда её оттаскивают охранники.

Клементина отказывается подавать в суд и нанимает телохранителя.

Всю жизнь она считает себя высокой, но этому парню едва дотягивает до плеча. Здоровенный белый детина с глазами викинга и улыбкой южного джентльмена нависает над Клементиной безмолвной глыбой, и она впервые за долгое время чувствует себя защищённой.
- Мы выглядим как Грейс Джонс и Дольф Лундгрен, - смеётся Клементина, окидывая оценивающим взглядом его резкий подбородок, мощные руки.

«Как Уитни Хьюстон и Кевин Костнер»
«Как...»

- Родилась и выросла в Лафайетте, штат Луизиана;
- Драматическое меццо-сопрано. Поп, ритм-энд-блюз, соул, госпел, вот это всё;
- Клементину так часто сравнивают с Уитни Хьюстон, что это уже даже не бесит;
- Играет на фортепиано;
- Обеспечивает мать и двух младших сестёр. Отца не видела с семи лет, понятия не имеет, как он относится к её славе (знает ли о ней, жив ли вообще);
- Боится узнавать, жив ли отец вообще, поэтому никогда не пыталась;
- Говорит на английском и каджунском французском;
- Александре пять лет, и Клементина нормально общается с ней так редко, что предпочитает откупаться дорогими подарками;
- Судится с Энди за права на песни уже два года, и конца этому не видно;
- Не то чтобы очень верующая католичка, но крест носит, перед концертами молится и крестится.

мама: Бриджит ЛеБлан, бывшая горничная
папа: Андре ЛеБлан, грустный луизианский алкоголик
сёстры: Клотильда ЛеБлан, преподаватель йоги, Клодин ЛеБлан, домохозяйка

Связь: есть у администрации.

Echo Juniper Farlow
Эхо Джунипер Фарлоу

Место для биографии и характера персонажа. Можно вместе, можно раздельно, можно по пунктам — любое творчество хорошо, лишь бы не в стихах.

Связь: Средство, по которому с тобой действительно можно связаться (можно под хайдом). Обещаем не писать пьяными и по пустякам. Если это твинк, просто укажи здесь основного персонажа, это сильно упростит коммуникацию с АМС.

Adeline Nari «Ada» Cho
Аделина Нари «Ада» Чо

Место для биографии и характера персонажа. Можно вместе, можно раздельно, можно по пунктам — любое творчество хорошо, лишь бы не в стихах.

Связь: Средство, по которому с тобой действительно можно связаться (можно под хайдом). Обещаем не писать пьяными и по пустякам. Если это твинк, просто укажи здесь основного персонажа, это сильно упростит коммуникацию с АМС.

Santino Fabrizio Salvatore
Сантино Фабрицио Сальваторе

Место для биографии и характера персонажа. Можно вместе, можно раздельно, можно по пунктам — любое творчество хорошо, лишь бы не в стихах.

Связь: Джо Амато продолжает расширять итальянскую общину на Сити.